Изучение археологических древностей Кубани началось задолго до прихода сюда казаков. Первые описания памятников и отдельных находок оставили французские ученые, которых интересовала история Боспорского царства: де-Базе, Сусье и Кари. Сведения о кубанских древностях можно найти и у более поздних авторов в работах англичан Кларка и Гютри, французов Рельи, Дюбуа-де-Монпере. Эти исследования были бессистемны и носили случайный характер.
Первые серьезные археологические раскопки были проведены на Таманском полуострове в конце XVIII века начальником инженеров Таманского укрепления Вандервейде. Систематические раскопки здесь осуществлялись с 1839 г. под руководством А.Б. Ашика и Д.В. Карейши. А.Б. Ашик был директором Керченского музея древностей, а Д.В. Карейша – чиновником Министерства Внутренних дел, курировавшим все археологические раскопки на территории Российской Империи.
В 80-90-х гг. XIX века в Кубанской области археологические работы вели В.П. Бернштам, Е.Д. Фелицын, В.И. Сизов, Г.А. Кулаковский и В.М. Сысоев [5, с. 7– 24].
В России в этот период ведущим археологическим учреждением являлась Императорская Археологическая комиссия. Она объединяла и координировала работы в области археологии и одновременно решала вопросы охраны памятников истории. После подачи рапорта исследователям выдавалось разрешение на ведение раскопок.
Членом Императорской Археологической комиссии являлся профессор Петербургского университета Николай Иванович Веселовский, в течение многих лет проводивший археологические исследования Кубани. Некоторые письма Н.И. Веселовского из его переписки с директором Кубанского Войскового музея И.Е. Гладким хранятся в фондах Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника.
Н.И. Веселовский родился в Москве 12 ноября 1848 г. Окончил Вологодскую гимназию, затем факультет восточных языков Петербургского университета. За выдающиеся успехи он был оставлен при университете, защитил диссертацию и с 1890 г. исполнял должность ординарного профессора.
В 1885 г. Н.И. Веселовский отправляется в Среднюю Азию для археологических исследований. Затем пишет ряд работ, доказывая, что встречающиеся в южных степях России, В Сибири и в Монголии статуи, называемые «каменными бабами», принадлежит племенам тюркского происхождения (половцам).
Первый раз Веселовский посетил Кубань в 1895 г. Здесь он побывал в Войсковом музее, провел раскопки в ст. Варениковской, затем в ст. Белореченской, а в 1897 г. – в станицах Ярославской и Костромской.
Веселовскому принадлежит одно из величайших открытий археологии. Это раскопанный им в 1897 г. Майкопский курган, открывший миру свои невиданные сокровища, которые составили единственную в своем роде коллекцию Государственного Эрмитажа. В городе Майкопе, на углу улиц Курганной и Подгорной, установлена мемориальная доска с надписью: «В этом районе в 1897 г. под руководством известного русского археолога и востоковеда Николая Ивановича Веселовского произведены раскопки Майкопского кургана».
Веселовскому принадлежат открытия, имеющие мировое значение, многие из них сделаны на Кубани. Достаточно вспомнить раскопки Костромского кургана знаменитого «золотым оленем» и ряд богатейших захоронений аула Уляп.
Изучение археологических материалов, найденных в могильниках Прикубанья, позволило ученому сделать вывод, что на Кубани уже в древности существовала культура «разнообразная, могучая и блестящая».
В 1906 г. профессор исследует курганы у станиц Калужской и Афипской, в 1908 – 1909 годах продолжает работу в ауле Ульском, в 1911 г. – в Брюховецкой и Новоджерелиевской. В 1912 г. – в Роговской, Марьянской и в ст. Тульской [4, с. 90-99].
Многие годы Николай Иванович вел просветительную деятельность с целью разъяснить значение Кубанского края, как хранилища памятников, и тем самым стремился мобилизовать жителей области на участие в сохранении своего исторического наследия.
Н.И. Веселовского очень беспокоило, что древние захоронения часто раскапывались грабителями с целью найти золото. Порой ученый лично преследовал расхитителей ценностей, чтобы захватить кладоискателей с похищенным.
В общей сложности Веселовский провел на Кубани 22 года. До конца жизни ученый вел раскопки Елизаветинских курганов (IV в. до н. э.). Вернувшись в 1918 г. в Петроград, он по полевым дневникам готовил издание научного труда «Раскопки курганов в станице Елизаветинской», мечтал о новой экспедиции на Кубань, но после болезни, 30 марта 1918 г., Н.И. Веселовский скончался [4, с. 98, 99].
В настоящей работе мы публикуем фрагменты переписки Н.И. Веселовского с И.Е. Гладким – заведующим Кубанским Войсковым музеем, пламенным патриотом своего края, краеведом и археологом. И.Е. Гладкий вел активную переписку с учеными, художниками, общественными деятелями, любителями истории.
Орфография и пунктуация авторов сохранена.
В письме от 28 июня 1911 г. Н.И. Веселовский интересуется материалами Войскового архива для Русского Военного Исторического общества, в котором состоял. Здесь же он справляется – нет ли человека, который постоянно занимается изучением архива и расспрашивает о П. Орлове*, написавшем книгу «Кубанское войско»: «Многоуважаемый Иван Ефимович, обращаюсь к Вам с просьбою по поводу Екатериненского войскового архива. Для трудов Русского Военного Исторического общества, в занятиях которого я принимаю участие, было бы желательно получить заметку об этом архиве, узнать человека, знакомого с этим учреждением и могущего бы сообщить для печати данные о нем. Когда-то там работал Фелицын, а может и теперь кто-нибудь продолжает делать извлечения из документов? За статьи гонорара не дается, но автор получает в свое распоряжение 100 отдельных оттисков. Не откажите сообщить мне о таком лице, и я обращусь к нему непосредственно.
К стати: кто такой П. Орлов, написавший книгу «Кубанское войско». Как его имя и отчество и какую занимает он должность?
Примите уверение в моем уважении и преданности».
После подписи стоит адрес Н.И. Веселовского:
«Анапа, собственный дом», т.е., у Николая Ивановича в Анапе имелся собственный дом, о чем еще будет упоминаться в последующих письмах [1, с. 45].
В деле войскового музея за 1913 г. хранится черновик письма И.Е. Гладкого Веселовскому:
«Имею честь представить Вам – борцу за сохранение памятников старины, собранные воедино Кубанским музеем местные распоряжения об этом, а равно и правила о музее и библиотеке, изданные отдельной брошюрой и разосланные бесплатно местному населению для возможно широкого распространению в количестве 3500 экзем.
Прошу принять уверения в глубоком почтении и преданности. Ваш покорный слуга» [1. с. 4].
В этом письме речь идет о выпущенном Кубанским музеем сборнике циркуляров начальника Кубанской области о сохранении памятников старины, который, конечно, должен был заинтересовать Веселовского.
Следующее письмо написано 18 декабря 1912 г. В нем Н.И. Веселовский выражает благодарность И.Е. Гладкому за присланные им книги и продолжает, вероятно, начатый в предыдущих письмах разговор о фигурке скифского всадника, которую Николай Иванович пытался разыскать в Майкопе:
«…Что же касается до скифского всадника, добыть которого я старался в г. Майкопе, то за него можно дать, смотря по сохранности, от 10 до 25 руб. понятно, что если их будет несколько, то цена должна быть меньше. Ни фотографии, ни рисунка у меня не имеется. Приблизительно изображение будет такое: длинная лошадь с поджатыми ногами и на ней сидит всадник скифского типа. Во всяком случае, упустить такой предмет нельзя. Приложите все старания приобрести эту вещь.
Примите уверение в моем уважении и преданности» [2, с. 4-5].
Далее, под подписью Н.И. Веселовского, – рисунок фигурки, сделанный профессором по памяти (рис. 1).
В этом же деле имеется черновик ответа Веселовскому, написанного И.Е. Гладким. В этом письме Иван Ефимович сообщает Веселовскому о том, что когда он был на археологических разведках в ст. Тульской Майкопского отдела, то слухи о вознаграждении за всадника были раздуты до 400 – 700 руб., и когда к нему пришел один человек по этому вопросу, то, узнав настоящую цену этой вещи, сказал, что у него ее нет. Также Гладкий сообщает, что, по сообщению Карапетова, работающего в Майкопе, эта вещь есть у некоего Самонина.
Следующее письмо Веселовского написано в тот период, когда по всей России начались революционные волнения – 5 апреля 1917 г. Николай Иванович интересуется – нет ли возможности продолжить археологические работы в ст. Елизаветинской, не поможет ли ему Иван Ефимович рабочими для раскопок:
«Многоуважаемый Иван Ефимович, события последнего времени отодвинули мирные занятия на отдаленный план; но теперь есть надежда что все войдет в обычную колею мало по малу, и у меня пробуждается желание возобновить работы в Кубанской области. Но есть ли на это какая-либо возможность? Вот я прошу Вас сообщить мне об этой возможности. Наше учреждение обращалось к высшему начальству области с просьбою о небольшой партии пленных для работ, но можно ли рассчитывать на такую помощь теперь, я не знаю! Не знаю я настроения казаков. Пожалуй, они скажут, что все принадлежит им и что и к работам они не допустят. Не будете ли Вы добры устроить препятствия, если таковые возникнут? А хотелось бы закончить работы в известной Вам Елизаветинской станице. Как идут у Вас дела? Кто стоит во главе управления? За все Ваши указания и советы буду крайне Вам благодарен. Примите уверение в моем уважении и преданности» [3].
Иван Ефимович отвечает на это письмо (черновик письма находится в этом же деле). Письмо носит грустный характер. В нем сообщается, что «… Косякин давно умер. Умер и Бабыч, а за ним умер и Лебедев. Сейчас власть раздвоена: Временно должность наказного атамана и начальника штаба исполняет Войсковой Старшина Гаденко, а должность начальника области – Советник областного правления старший советник Лях. Во главе их комиссары – члены государственной думы Николаев и Бардиж, последний собственно большевиками распоряжается. Кто будет через месяц, а может и через день, сказать невозможно» [3].
Затем Иван Ефимович рассказывает о настроениях казачества относительно раскопок: «Раскопки, на мой взгляд, докончить можно бы было, т.е. что со стороны казачьего населения Вы вероятно препятствий не встретили бы как мне кажется. Вы безусловно не найдете рабочих рук, т. к. пленных, есть основания полагать, Вам не дадут, а военные будут несказанно дорого» [3].
Далее Гладкий сообщает, сколько платят работающим женщинам, и о том, что цены на рабочую силу возрастут после начала полевых работ.
Здесь же Иван Ефимович пишет: «Генерал Карцев просил написать Вам, что на его участке есть городище и большие, хорошие курганы несомненно с ценным содержанием. Вот он и приглашает Вас приехать к нему прямо для осмотра. Участок его между ст. Крымской и Варениковской. Если пожелаете, что получить от него, то можете писать мне или лично ему через Варениковскую или через Кудако».
9 июня 1917 г. отправляет в Екатеринодар почтовую карточку, в которой обращается к И.Е. Гладкому с просьбой передать деньги для рабочих Дмитрию Ефимову, т.к., самому это сделать затруднительно, также просит отправить ему за свой счет два клише вазы с изображением богини Афины, т.к., посылки с вещами идут медленно [3].
В этом же деле – дальнейшая переписка Гладкого и Веселовского.
Иван Ефимович просит Веселовского сообщить, куда отправить клише, «…так как из открытки этого невидно».
В почтовой карточке от 13 июня 1917 г. Н.И. Веселовский сообщает, что «клише надо направить в Петроград в Археологическую комиссию в здание Зимнего Дворца» [3].
24 июня 1917 г. Иван Ефимович извещает Петроградскую археологическую комиссию, что посылки и клише Веселовского отправлены.
4 июля 1917 г. И.Е. Гладким отправлено письмо, большая часть которого отведена сообщению о пленках со снимками, интересующими Веселовского: «…шесть снимков получились хорошо, а шесть – не очень, хотя съемка проводилась при одинаковых условиях» [3].
Далее Иван Ефимович сообщает, что передал деньги за раскопки, и что «работы их идут весьма успешно», а также просит Веселовского определить и оценить кувшинчик и монеты, которые Гладкий выслал отдельной посылкой.
Ответ на это письмо был отправлен из Анапы 11 августа 1917 г., где в это время находился Николай Иванович. О присланном Гладким сосуде и монетах Веселовский пишет: «Присланный Вами сосуд мне в точности неизвестен: подобные не встречались мне. Рисунок и материал напоминает персидскую работу и не очень старую. Если бы было известно происхождение сосуда или если бы при нем находились другие предметы, то может быть удалось бы определить и самый сосуд.
Монеты различные, серебряная Арсакидской династии (для имени и года царя надо справиться в каталогах); только медная со зверем – афганская, медная со всадником – Золотой Орды; еще две – золотоордынские. Точное определение пришлю из Петрограда».
Далее в письме говорится об археологических раскопках в ст. Елизаветинской: «Работу в Елизаветинской станице пришлось прекратить из-за недостатка хлеба: цена муки поднялась, и бабы перестали печь хлеб на продажу. Рабочие уехали в Керчь. Сосуд посылаю почтой, а монеты возьму в Петроград и вышлю оттуда» [3].
Последнее письмо, написанное Н.И. Веселовским незадолго до смерти, 28 августа 1917 г., было также получено из Анапы. В нем Николай Иванович благодарит Гладкого за присланные фотографические снимки, огорчается за плохое качество нужных снимков, выражает желание получить еще фото из ст. Елизаветинской.
Далее профессор выражает сожаление, что из-за поднявшихся цен не сможет приобрести дом в Анапе, что хотел сделать многие годы.
Последние строки этого письма будут для нас прощанием с ярким человеком своего времени, представителем благородной науки – археологии: «7 сентября выезжаю в Петроград, где придется испытать форменный голод. Примите уверения в моем уважении и преданности. Н.И. Веселовский» [3].
ПРИМЕЧАНИЯ
* – Орлов Петр Павлович был старшим адъютантом Войскового штаба Кубанского казачьего войска, занимался публицистикой. Он оставил ряд сборников по истории кубанского казачества.
ЛИТЕРАТУРА И АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
Золотарева Н.А. – зав. отделом хранения вещевых,
документальных и естественно-научных источников
