В октябре 2006 г. на Кубань прибыла делегация кубанских казаков зарубежья во главе с атаманом А.М. Певневым, и 16 октября был подписан договор о передаче Регалий кубанского казачества, которые находились за границей с 1920 г. В тот же день распоряжением Главы Администрации Краснодарского Края А.Н. Ткачева, была создана комиссия по приему, обеспечению сохранности и реставрации Регалий. В задачи комиссии входили также идентификация, атрибуция и определение подлинности предметов, передаваемых из Ховелла (США, штат Нью-Джерси). К сожалению, из-за различных проблем, связанных с передачей, задачи эти не были выполнены в полной мере, поэтому, сейчас, уже поле создания в 2014 г. экспозиции новой выставки, их решение становится более чем, актуальным.

20 апреля 2007 г. первая часть Регалий была доставлена в Краснодар и передана на хранение в Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник. С того момента прошло почти тринадцать лет, но часть предметов до сих пор не атрибутирована (прежде всего самые ранние реликвии, относящиеся к Черноморскому казачьему войску), а некоторые выставлены в экспозиции с не совсем точной аннотацией. Это в частности, булава с серебряным грушевидным навершием и деревянной рукоятью с серебряным наконечником (инв. № КМ–12380/159; размеры: H навершия – 7 см, D навершия – 7 см, D рукояти – 2,8 см, L верхней серебряной трубки – 15,4 см, L серебряного наконечника -14,9 см, L общая – 59 см), поступившая в составе первой партии Регалий (ил. 1).

Уже с первого взгляда на этот предмет, для человека, знакомого с проблемой, видно, что это один из так называемых «пяти войсковых серебряных перначей». В свое время подробное описание и классификацию перначей и булав, входивших в Регалии, сделал основатель Кубанского войскового музея Е.Д. Фелицын [1]. Его издание 1888 г. снабжено прекрасными фотографиями, которые Евгений Дмитриевич делал самостоятельно (ил. 2; атрибутируемый предмет – № 4), и которые позже использовали в своих книгах П.П. Орлов и А.П. Певнев [2]. Еще более детальное изображение  больших серебряных перначей есть в первом томе «Истории Запорожских казаков» Д.И. Яворницкого (ил.3). Здесь мы видим атаманскую булаву (в центре), большой стальной пернач-шестопер войскового судьи (крайний справа) и пять больших серебряных перначей (атрибутируемый предмет – третий слева) [3]. В разрозненных фрагментах рукописи Н.М. Могилевцева (по заданию Общества любителей истории Кубанской области – «ОЛИКО», он в 1902 г., составил подробную опись Регалий, к сожалению так и не опубликованную) хранящихся в фондах КГИАМЗ, нет иллюстраций, зато, в частности, большим серебряным перначам там дано подробнейшее описание со всеми размерами и дефектами. Не только размеры и описание пернача № III полностью совпадают с данными атрибутируемого предмета, но также и имеющиеся повреждения – «…головка смята и продырявлена» [4].

В большинстве официальных документах XVIII–XX вв., имеющих отношение к Регалиям, рассматриваемый нами предмет называется именно «большим войсковым серебряным перначом». Исключение составляют лишь некоторые. Это, прежде всего «Записка о Кубанском казачьем войске 1787–1855 гг.», составленная в 60-х гг. XIX века. Здесь он впервые назван «булавой с серебряной головкой» [5]. В ежемесячных ведомостях Войскового Казначейства с 1860 по 1865 гг. и в описи 24 июня 1875 г. «Драгоценным вещам, хранящимся в Войсковом Казначействе», он также числится среди «трех турецких булав с серебряными головками» [6]. Но, в 1881 г., при передаче Регалий из Войскового Хозяйственного Правления в Войсковой Штаб, были указаны еще «две булавы с серебряными головками и ручками», поэтому в описи от 3.12.1881 г. значатся уже все пять серебряных перначей с указанием их размеров [7]. С этого момента название «войсковой серебряный пернач» остается неизменным до 1943 г.

В 1920 г. в Тифлисе генерал-майор Н.А. Букретов отказался от занимаемой должности Кубанского войскового атамана и передал свои полномочия председателю Кубанского правительства В.Н. Иванису, одновременно передав ему атаманскую булаву, пожалованную Императрицей Екатериной II атаману С.И. Белому 27 февраля 1788 г., и представлявшую большую историческую и материальную ценность [8]. В декабре 1920 г. на острове Лемнос произошли выборы атамана Кубанского казачьего войска. Иванис, не признавший выборы законными, отказался передать атаманскую булаву новому, избранному казаками атаману и многие десятилетия хранил ее у себя, до самой смерти в 1974 г. По его завещанию булава была передана колледжу Св. Андрея при Манитобском университете Виннипега, где, по всей видимости, она находится до сих пор, являясь собственностью Украинской православной церкви в Канаде [9].

После выборов атамана в 1954 г. в Нью-Йорке, возникла необходимость замены утраченной атаманской булаве, каким-нибудь не менее статусным предметом. Во время разграбления 6 апреля 1941 г. Военного музея Белграда, в котором по договору с югославскими властями, хранились Регалии (тогда была утрачена почти треть коллекции булав и перначей), у атаманской насеки с навершия были свинчены и похищены золотые, усыпанные бриллиантами двуглавые орлы, и кроме того, пожалована она была уже довольно поздно, в 1907 г., и не совсем отвечала традициям кубанского казачества [10]. Поэтому, один из пяти больших войсковых серебряных перначей, был на тот момент наиболее приемлемой заменой атаманской булавы. Его прекрасно видно на фотографии 1954 г. (ил. 4, увеличенный фрагмент фото), сделанной сразу после избрания войскового атамана [11]. С этого момента «большой войсковой серебряной пернач» стал «атаманской булавой» и передавался от атамана к атаману до 1971 г. Вероятно тогда же, в 1954 г. была проведена довольно грубая реставрация поврежденного серебряного навершия и с деревянной рукояти удалена тонкая черная сафьяновая кожа (видимо сильно истлевшая). Ставший атаманом с 27 июня 1971 г., В.И. Третьяков впервые начал использовать в качестве атаманской, булаву, изготовленную специально для него инженером А.Е. Воскресенским в июне 1971 г. Навершие этой булавы было из нейзильбера, и внешне она отдаленно напоминала атаманскую 1788 г., украденную Иванисом. Переданный предыдущим атаманом М.И. Зарецким серебряный пернач, 13 августа 1971 г. был помещен на склад, находящийся на 134-й улице Нью-Йорка, где с 5 августа 1971 г. хранились Регалии [12].

Возникает только вопрос, как мог этот серебряный пернач оказаться в Нью-Йорке в 1954 г. В документах, связанных с белградским ограблением 1941 г., ясно указано, что похищены все пять больших войсковых серебряных перначей [13]. В октябре 1946 г. и в июле 1949 г. в Меммингене (Бавария) в лагере для перемещенных лиц, казаками были составлены описи похищенного в Белграде для командования американской оккупационной зоны. В обе описи был внесен и этот серебряный пернач, следовательно, на тот момент, его в коллекции Регалий не было [14]. Можно предположить, что пернач попал в Нью-Йорк следующим образом. В декабре 1942 г. по приказу Гитлера исполняющим обязанности командующего армейской группировкой «А» был назначен генерал-полковник Э. фон Клейст, выехавший на Кубань, где по инициативе его штаба начали активно формироваться различные казачьи части в составе Вермахта. По поручению фон Клейста 20 января 1943 г. в ст. Уманскую из Краснодара прибыл начальник полевой комендатуры № 810 полковник фон Кольнер, который на следующий день на экстренном совещании так называемого «1-го Уманского показательного отдела Войска Кубанского», вручил «булаву Кубанского Войскового Атамана» (то есть серебряный пернач) исполняющему должность атамана Т.С. Горбу. Но у Горба «атаманская булава» была недолго и уже весной 1943 г. она оказалась в 1-й казачьей дивизии фон Панвица, формировавшейся в Млаве (Польша) [15]. Косвенным свидетельством того, что этот предмет не был изготовлен на оккупированной советской территории по заказу фон Клейста, а, скорее всего, является, рассматриваемым нами, серебряным перначом, служит, то, что в книге «Великое предательство» он назван все-таки «булавой Атамана» [16]. Во время разграбления коллекции Регалий в белградском Военном Музее в апреле 1941 г. большая часть похищенного, была отправлена оккупантами в одно из хранилищ перемещенных культурных ценностей на территории Германии, но некоторые предметы, судя по всему, достались высокопоставленным немецким офицерам, в том числе и фон Клейсту, который командовал при захвате Югославии танковой группой и находился в Белграде с 13 по 18 апреля 1941 г. [17]. Как оказался серебряный пернач в 1954 г. в Нью-Йорке неизвестно, скорее всего, с весны 1943 г. он постоянно находился в 1-й казачьей кавалерийской дивизии (позднее развернута в 15-й казачий кавалерийский корпус) и возможно какое-то время был у Гельмута фон Панвица, который в марте 1945 г. был избран казачьим походным атаманом [18].. Можно предположить, что пернач возвратил в коллекцию Регалий один из кубанских казачьих офицеров, служивший в 15-м казачьем кавалерийском корпусе, и которому удалось не только избежать выдачи в Лиенце и эмигрировать в США, но, еще, кроме того, сохранить ценную реликвию и доставить ее в Нью-Йорк на выборы войскового атамана.

Атрибутируемый серебряный пернач, судя по аналогиям, был изготовлен на территории Турции во 2-й пол. XVIII в. Основными элементами декоративного убранства турецких парадных булав и перначей того времени, являются разнообразные растительные мотивы, данные в сильно стилизованном виде, а также чешуеобразный орнамент, и кроме того, на их рукоятях получили распространение стилизованные изображения вьющихся растений с длинными стеблями, чему способствовал материал – дерево, обложенное тонким, серебряным листом. Для этого периода также характерно некоторое упрощение предметов, в отличие от XVII–1-й пол. XVIII в., когда эти символы власти были несколько тяжеловесны за счет обильной инкрустации драгоценными и полудрагоценными камнями [19].

В число булав и перначей, пожалованных Императрицей Екатериной II казакам через князя Г.А. Потемкина-Таврического в 1788–1789 гг., серебряный пернач входить не мог, так как это были: большой «стальной с золотой насечкой» пернач войскового судьи, первоначально врученный через М.И. Кутузова 26 января 1788 г. З.А. Чепеге, который, став атаманом, 22 июля 1788 г. передал его войсковому судье А.А. Головатому; атаманская «серебряная местами вызолоченная» булава, две большие «медные вызолоченные» булавы войскового писаря и войскового есаула, переданные через А.В. Суворова 27 февраля 1788 г.; четырнадцать малых «медных вызолоченных» булав полковых командиров и восемнадцать малых «медных» перначей полковых есаулов, переданные через О.М. де Рибаса осенью 1789 г.  [20].

Что касается утверждения, что «большие войсковые серебряные перначи» могли входить в число старых Запорожских регалий, конфискованных после упразднения Сечи в 1775 г., а затем якобы возвращенных Черноморскому войску, то есть подробное описание булав и перначей, пожалованных запорожцам Императрицей Анной Иоанновной 2 сентября 1736 г., а также Императрицей Екатериной II 6 февраля 1763 г., и среди них нет предметов, похожих на «войсковые серебряные перначи», впервые упоминаемые в войсковых документах в 1796 г. [21].

В списке от 17 марта 1796 г. вещей ризницы войсковой походной Свято-Троицкой церкви и в описании ритуала похорон атамана З.А. Чепеги в январе 1797 г. указаны «четыре серебряных пернача» [22]. Но откуда же появился пятый? Дело в том, что в 1808 г. приказом начальника 13-й пехотной дивизии и Новороссийского губернатора генерал-лейтенанта герцога А.Э. де Ришелье, были отправлены в Черноморское казачье войско и помещены в Воскресенский войсковой собор Регалии Усть-Дунайского казачьего войска, (учрежденного 20 февраля 1807 г. и упраздненного ровно через четыре месяца) – знамя, печать, бунчук и пернач, и поэтому, в описи войскового старшины И.Ф. Герко, составленной 2 октября 1827 г., значатся уже «пять старинных войсковых серебряных перначей» [23].

Некоторое время, два из этих пяти больших войсковых серебряных перначей находились в Азовском казачьем войске (1830–1865 гг.), созданном по распоряжению Императора Николая I, из перешедших от турок задунайских запорожцев во главе с двухбунчужным пашой О.М. Гладким, который стал наказным атаманом нового войска. Задунайские запорожцы перешли на сторону русских во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. и тогда Гладкий лично вручил Императору Николаю I, полученные им ранее от султана булаву и саблю, которые были отправлены в Санкт-Петербург. В 1830 г. Гладкий прибыл в Екатеринодар, где в честь дорогого гостя бы дан бал, и скорее всего, именно тогда, наказной атаман Черноморского казачьего войска генерал-майор А.Д. Безкровный передал ему один из пяти больших войсковых серебряных перначей, как символ атаманской власти [24]. В 1851 г., из-за преклонного возраста, О.М. Гладкий был вынужден уйти в отставку и наказным атаманом Азовского казачьего войска, стал полковник Черноморского войска Я.Г. Кухаренко [25]. Скорее всего, серебряный пернач, переданный Безкровным, находился у Гладкого до самой смерти, и поэтому, Кухаренко, с разрешения наказного атамана Завадовского, был вынужден взять из Регалий еще один из пяти больших войсковых серебряных перначей, в качестве статусного атаманского символа, и который позже передавался следующим азовским атаманам. Именно так можно объяснить то обстоятельство, что два войсковых серебряных пернача Черноморского войска какое-то время находились в Азовском казачьем войске. После упразднения этого войска и смерти Гладкого (в 1866 г.) оба серебряных пернача были возвращены в Войсковое Казначейство только 2 июня 1867 г., поэтому они не упоминались до этого в ежемесячных ведомостях и вообще были обнаружены только во время передачи из Войскового Хозяйственного правления в Войсковой Штаб [26].

Что касается четырех серебряных перначей, упоминаемых в войсковых документах 1796 и 1797 гг., то на их происхождение некоторый свет проливают личные письма князя Г.А. Потемкина. 10 января 1790 г. Светлейший был Высочайше пожалован званием «великого гетмана Черноморского и Екатеринославского войск». Среди многочисленных должностей князя, было начальство над Оружейной Палатой Московского Кремля, и для него не составило особого труда распорядится в феврале 1790 г. о присылке четырех серебряных перначей, в качестве символов гетманской власти (в Оружейной Палате было большое собрание парадных булав и перначей, поступивших туда, в числе трофеев русско-турецких войн и султанских даров во время заключения мирных соглашений) [27]. После смерти Потемкина, эти серебряные гетманские перначи в Оружейную Палату не были возвращены, а оказались в Черноморском войске и по распоряжению атамана З.А. Чепеги были внесены в число Регалий. В уже упоминаемой описи ризницы войсковой походной Свято-Троицкой церкви эти четыре серебряных пернача упоминаются вместе с двумя орденскими звездами покойного князя (Андреевской и Георгиевской), которые также некоторое время находились в войске [28]. По правилам орденских статутов, ордена и орденские звезды после смерти кавалера полагалось возвращать в капитул, что вскоре вероятно и было сделано, так как больше в войсковых документах Андреевская и Георгиевская звезды не упоминаются, а вот серебряные перначи остались. В Высочайшей грамоте Императора Павла I упомянуты некие булавы и перначи, якобы пожалованные Императором [29]. Скорее всего, здесь имеются ввиду, именно эти гетманские булавы, которые Император Павел официально разрешил оставить в войске и не возвращать в Оружейную Палату.

Несмотря на то, что при первом взгляде все пять серебряных перначей похожи (в частности, у всех пяти деревянные рукояти были покрыты тонкой черной сафьяновой кожей) и вероятно сделаны в одно время (2-я пол. XVIII в.) на территории Турции, находящийся в КГИАМЗ серебряный пернач, судя по подробному описанию, несколько отличается от остальных четырех, которые выделяются высоким уровнем изготовления (два из них обильно вызолочены) и степенью сохранности (правильнее все пять перначей называть «булавами», так как их серебряные навершия цельные, а не состоящие из долей) [30]. Рассматриваемый нами пернач более прост и примитивен, имеет довольно низкий для своего размера вес, и подходит больше, для атамана небольшого Усть-Дунайского казачьего войска, а не для «великого гетмана Черноморского и Екатеринославского казачьих войск» князя Г.А. Потемкина-Таврического, поэтому, можно предположить, что именно он был передан в екатеринодарский войсковой Воскресенский собор вместе со знаменем упраздненного войска, в 1808 г. [31].

В заключение несколько слов об этом забытом и малоизвестном казачьем войске, созданном во время русско-турецкой войны 1806–1812 гг. В 1806 г. генерал от кавалерии И.И. Михельсон, командующий Молдавской армией, обратился ко всем русским, волею обстоятельств находящихся на территории Турции, с призывом о возвращении в Россию, обещая за это прощение (в то время побег за границу приравнивался к государственной измене). Уже, в начале, 1807 г. при 13 дивизии Молдавской армии начала формироваться волонтерская команда и 20 февраля 1807 г. Император Александр I Высочайшим указом учредил новое войско, названное Усть-Дунайским. Войско насчитывало 1152 человека: 748 пеших, 120 конных и 216, служивших в Дунайской флотилии. Причем запорожцев от общего числа была только четверть. Остальные – это казаки-некрасовцы, российские подданные, прибывшие из-за Днестра, бывшие черноморские казаки, уроженцы турецких областей, а также австрийские и польские выходцы. Подчинялось войско непосредственно Михельсону, а командовал им черноморский казак Иван Пидлесецкий (до 27 марта 1789 г. был войсковым писарем Черноморского казачьего войска перед назначением на эту должность Тимофея Котляревского), получивший чин майора. Уже весной 1807 г. часть подразделений нового казачьего войска участвовала в боях с противником под Измаилом, Тульчей и Браиловым. На создание нового войска отреагировали большие массы крестьянства, которые искали в причислении к казачеству средство избавления от крепостной зависимости, что и послужило основной причиной упразднения войска 20 июня 1807 г. Вскоре часть его командного состава и казаков были отправлены на Кубань – в Черноморское казачье войско. Туда же, как уже было сказано выше, поступило войсковой знамя, а также войсковая печать, бунчук и атаманский пернач, который, скорее всего, является трофеем, захваченным у турок перебежавшими от них запорожцами [32].

Первоначально, в эпоху средневековья, еще до того как стать символом власти, булава и пернач были холодным оружием ударно-раздробляющего действия и отличались только формой навершия. У пернача оно разделено на доли или «перья», как говорили в старину – отсюда и название. Но, начиная с момента основания Черноморского казачьего войска, когда они уже были чисто декоративными статусными предметами, вне зависимости от формы навершия, все большие и малые войсковые булавы и перначи, черноморские казаки называли «перначами», а слово «булава» было закреплено только за символом власти атамана черноморских казаков. Скорее всего, именно по этой причине, когда в 1808 г. в Екатеринодар прибыли усть-дунайские казачьи Регалии, о чем уже выше упоминалось, в документах указана не «булава» атамана упраздненного Усть-Дунайского войска, а «пернач». Конечно, название «большой войсковой серебряный пернач» сложилось исторически, но, так как навершие этого предмета не разделено на доли (перья), все-таки, правильнее будет указать в экспозиционной аннотации, что это «атаманская булава Усть-Дунайского казачьего войска», ну и то, что с 1943 по 1971 гг. кубанские казаки-эмигранты были вынуждены использовать ее в также в качестве атаманской булавы.

 

Примечания

1. 1. Кубанское Казачье Войско 1696–188./ Под ред. Е.Д. Фелицына. Воронеж, 1888. С. 402–403.
   2. Орлов П.П. Кубанские казаки. Екатеринодар, 1908. С. 149–185; Певнев А.П. Кубанские казаки./ Екатеринодар, 1911. С. 71–81.
   3. Яворницкй Д.И. История Запорожских казаков. В 3-х томах. Киев, 1990. Т. 1. С. 224–232.
   4. Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник (КГИАМЗ). Научный архив (НА). Инв. № КМ–5075/19.
   5. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 249. Оп. 1. Д. 2829. Л. 1.
   6. ГАКК. Ф. 252. Оп. 2. Д. 71, 449, 915, 1337, 1470, 1575; Оп. 5. Д. 189. Л. 6,7.
   7. ГАКК. Ф. 252. Оп. 5. Д. 189. Л. 54, 73.
   8. ГАКК. Ф.249. Оп.1. Д.26. Л.2.
   9. URL: slavhistorj.ru/article/read/Radetel-Zemli-Kubanskoj.html
   10. ГАКК. Ф.396. Оп.1. Д.9311. Л.1-17; КГИАМЗ. КМ–12380/88
   11. Корсакова Н.А., Фролов Б.Е. Регалии и реликвии Кубанского казачьего войска. Краснодар, 2012. С. 36.
   12. «Расписка в получении от атамана М. Зарецкого булавы, для помещения в хранилище Регалий на 134-й улице. 12 августа 1971 г.» (копия); Казак. Информационный листок Кубанской канцелярии. Наяк, 1971. № 263. С. 3, 13; № 264. С. 26, 27.
   13. КГИАМЗ. НА. КМ–12379/67. «Доклад о Кубанских Войсковых Регалиях (реликвиях), похищенных из Белградского военного музея в первые дни нападения Германии на Югославию (апрель 1941 г.) на русском и немецком языках»; КМ–12379/69. «Список похищенных Регалий».
   14. ГАКК. Ф. Р-1913. Оп. 1. Д. 72. Л. 23.
   15. Александров К.М. Казачество России во Второй мировой войне: К истории создания Казачьего Стана (1942–1943 гг.) // Новый Часовой. М., 1997. № 5. С. 166–170.
   16. Великое предательство. Сборник документов и материалов о выдаче казаков в Лиенце и других местах / Сост. В.Г. Науменко. Т. I. Нью-Йорк, 1962. Т.  С. 72, 73.
   17. Новиков П.В. Потери и утраты в коллекции Кубанских Войсковых Регалий во время Второй мировой войны // XVII «Фелицынские чтения». Краснодар, 2016. С. 133, 134; Протокол допроса генерал-фельдмаршала Э. фон Клейста от 9 апреля 1949 г. // URL: xliby.ru>История>Оглавление>pphp
   18. Казак. Информационный листок Кубанской канцелярии. Наяк, 1968. № 229. С. 18.
   19. Миллер Ю.А. Художественное оформление холодного оружия Турции XVII–XVIII вв. // Культура и искусство Античного мира и Востока. Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1958. С. 177; Асвацатурян Э.Г. Турецкое оружие в собрании Государственного Исторического музея. СПб., 2002. С. 185, 186; Введенский Г.Э. Оружие. Возникновение. Эволюция. Применение. СПб., 2005. С. 161, 162, 196, 198. ил. 292, 361.
   20. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д.26. Л.1,9; Д.43. Л.80; Д. 361. Л. 42.
   21. Яворницкий Д.И. С.225–228; Исторический очерк о регалиях и знаках отличия русской армии. Т. II. 1725–1801 / Сост. Ген. Шт. полк. Николаев. СПб., 1899. С. 170.
   22. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1 . Д. 354. Л. 6.
   23. ГАКК. Ф. Оп. 1. Д. 6397. Л. 28; Д. 9311. Л. 11; Ф. 252. Оп. 5. Д.189. Л. 58.
   24. Короленко П.П. Азовцы. Киев, 1891. С. 11, 14, 18.
   25. Фелицын Е.Д. Указ. соч. С. 306.
   26. ГАКК. Ф. 254. Оп. 2. Д. 231. Л.
   27. Бумаги князя Григория Александровича Потемкина-Таврического 1790–1793 гг. / Под. ред. Н.Ф.Дубровина // Сборник военно-исторических материалов. СПб.,  Вып. VIII. С. 5, 6.
   28. ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 392. Л. 60, 61.
   29. КГИАМЗ. инв. № КМ–12380/10.
   30. КГИАМЗ. НА. КМ–5075/19.
   31. ГАКК. Ф. 396. Оп. 1. Д. 5801. Л. 15.
   32. Михайловский-Данилевский А.И. Описание Турецкой войны с 1806-го до 1812-го года. СПб., Ч. 1. С. 31, 48, 49; Короленко П.П. Черноморцы. СПб, 1874. С. 6; Война России с Турцией 1806–1812 гг. / Под ред. Ген. Штаба полк. А. Петрова. СПб, 1885. Т. I. С. 133, 134.

 

научный сотрудник отдела истории, этнографии и природы        П.В. Новиков