Ф.М. Достоевский влечет нас к себе как великий философ, великий богослов, великий христианин. Но мы не можем услышать его ни как философа, ни как богослова, не поняв его как художника, не усвоив его

художественного языка. Изучить этот язык мы постараемся  на рассказе “Мужик Марей”.

Краткий рассказ “Мужик Марей”, написанный Достоевским на автобиографической основе для февральской книжки Дневника писателя за 1876 г., может, на первый взгляд, ввести читателя в заблуждение и показаться ему обыкновенным воспоминанием. Однако, за краткостью повествования таится многозначность этого художественного рассказа при тонком психологическом изображении “воспоминания в воспоминании”. Рассказ “Мужик Марей” теснейшим образом связан с предшествующей ему статьей, озаглавленной “О любви к народу. Необходимый контрак с народом”, и относится к тем частям Дневника писателя, в которых автор почти незаметно переходит от размышлений к художественному образу, в данном случае – от размышлений о русском народе и его историческом характере к живому образу мужика Марея. Гранью между статьей и рассказом, своего рода переходным пунктом, является выражение “profession de foi”, с которого писатель начинает свой рассказ и которое здесь следует понимать как высказывание его глубоких моральных воззрений. Оглядываясь на свою статью, Достоевский пишет: “Но все эти professions de foi, я думаю, очень скучно читать, а потому расскажу один анекдот…”. Однако, прав проф. Джексон когда, в своей ценной работе о “Мужике Марее” (“The Triple Vision: Dostoevsky’s ‘The Peasant Marey'”), он говорит: “Dostoevsky’s professions de foi, of course, point forward as well as backward.” И действительно, в этом рассказе Достоевского перед читателем раскрывается, не собирательным путем, а в едином, цельном образе мужика Марея, символ русского народа как носителя морально-этических ценностей, идея, которая проходит красной нитью через всё творчество Достоевского. Следует также указать на то, что искреннее чувство и лояльность крепостных крестьян к своим барчатам (маленьким или уже взрослым) не раз упоминались в русской литературе и нашли в ней свое отражение. Достаточно вспомнить Детство Толстого, Капитанскую Дочку или Евгения Онегина Пушкина. В “Мужике Марее” вырисовывается случайно вызванный, искренний порыв “бедного крепостного мужика” ободрить и приласкать испугавшегося ребёнка – “всё же его барчонка”. По всем этим атрибутам становится очевидным, что для Достоевского, в этом кратком произведении, мужик Марей воплощает глубинные народные черты и качества. Он является в творчестве Достоевского своеобразным образом и уникальным олицетворением его идеи русского народа. И если вспомнить, что это он, Марей, коснулся своим толстым, запачканным в земле пальцем уст будущего писателя, то всё это “приключение”  принимает явную мистическую окраску.

В заключение, следует упомянуть тот факт, что, наряду с рассказами “Мальчик у Христа на ёлке” и “Столетняя”, из художественных произведений, напечатанных в Дневнике писателя, сам Достоевский, под конец своей жизни, больше всего ценил своего “Мужика Марея”.